- Наверное, на роду мне было написано - остаться в живых, радоваться солнцу, находить счастье в труде, ежегодно встречать День Победы и сейчас чувствовать дыхание приближающегося полувекового юбилея этой знаменательной даты, - рассказывает ветеран войны и труда, бывший артиллерист, старший сержант наводчик орудия Владимир Павлович Абакумов, - а то как же объяснить, что уцелел в тех жарких боях в самом конце войны?
Тогда, в яркий апрельский день, шли ожесточенные бои под Кенигсбергом, который фашисты считали неприступной крепостью. Лично фюрер возлагал большие надежды на гарнизон города. Но советские воины шаг за шагом с жестокими боями шли вперед.
На одном участке немецкий «Тигр» не давал ходу нашим: замаскировавшись, из укрытия в упор расстреливал наступающих. Получен приказ командира батареи старшего лейтенанта Феоктистова: «Уничтожить фашиста!» Командир орудия Абакумов, наводчик Снаров, заряжающие Юсупов и Петров незаметно для противника выкатили орудие и установили так, чтобы можно было ударить с фланга. Два метких выстрела, и танк загорелся. В это же время из-за полуразрушенного дома стал выползать бронетранспортер. Абакумов сам зарядил орудие и первым же выстрелом поразил цель. Путь нашим был открыт. Орденом Славы II степени наградили ядринского парня за этот бой.
...1 мая 1945 года. Логово врага - Берлин. Фашисты, чувствуя неминуемую гибель, сопротивляются с остервенением, ожесточенные бои идут за каждый дом, за каждую комнату. Расчет 57-й миллиметровой пушки, которым командовал старший сержант В. Абакумов, получил приказ: подавить огневую точку противника, которая не дает пехоте продвинуться вперед. Только взялся было Владимир за станину орудия, один из бойцов крикнул: «Фауст!» В одно мгновение ударило в правую ногу и левый бок. Как потом рассказывали друзья, совсем мальчишка, видимо, из фолькштурма, выстрелил фаустпатроном в орудие, но промахнулся и снаряд угодил в стену кирпичного здания. Осколки рикошетом полетели в сторону пушки, ранили командира и заряжающего. В это время другой фашист ударил из автомата с третьего этажа. Пуля прошла насквозь: попала командиру орудия в левый бок и вылетела с правого.
День Победы застал его в госпитале в польском городе Лодзь.
Целый год лечился храбрый артиллерист. Перебирал в памяти боевой путь 296-й Рогачевской Краснознаменной ордена Кутузова стрелковой дивизии, в которой воевал с ноября 1942 года, боевых друзей, павших на поле брани. Всплывали в памяти бои на московском направлении и на Курской дуге, форсирование Днепра и Друти...
За смелость и отвагу в бою на плацдарме у деревни Близнецы, что в Белорусии, наводчик В. П. Абакумов награждается орденом Славы III степени.
За участие в 1944 г. в окружении и разгроме вражеской группировки под Бобруйском старший сержант командир «сорокапятки» Абакумов получил вторую медаль «За отвагу».
- Больше других наград мне дороже первая медаль «За отвагу», — говорит ветеран. — Почему? В том бою, наверное, я стал солдатом. Сейчас и в книгах пишут, и некоторые рассказывают, будто на войне не испытывали страха. Поставь меня к стенке - не верю этому. Страх перед смертью есть у всех. Тем более, в первом бою, когда на наши окопы двигались стальные чудовища с крестами на башне, выплевывая из жерла пушки смертоносные снаряды. А за танками шли в полный рост густые цепи солдат в шинелях зеленовато-мышиного цвета. Только барабанной дроби не слышно, как это показывали «психическую» атаку каппелевцев в кинофильме «Чапаев». Мне тогда, действительно, стало страшно.
Владимир Павлович боевое крещение принял под Орлом. Приказ Верховного «Ни шагу назад!» зачитали перед строем и сразу перед пушкарями «сорокапяток» поставили задачу: «Совместно с истребителями танков удержать занимаемые рубежи любой ценой». Все знали: тяжелый предстоит бой. Заняли позицию, установили орудие, замаскировали, приготовили ячейки для расчета и боеприпасов.
- Во всех подробностях помню тот бой, - вспоминает В. П. Абакумов. - Смотрю направо, налево - и там копошатся расчеты других орудий. В учебке я хорошо стрелял. Там что? Тащили фанерные макеты на достигаемом расстоянии, и мы стреляли по ним. А сейчас должны появиться несущие смерть «живые» танки.
О чем тогда думал парень из Чувашии? О родном Ядрине? Он, действительно, перед первой схваткой с врагом вспомнил родителей. Ведь перед отправкой на фронт Володя не сумел попрощаться с ними. Его, семнадцатилетнего учащегося ФЗО, в Шумерле после прохождения медкомиссии через два часа посадили в эшелон. Стоя в тамбузе, он заметил идущего по перрону - земляка - ядринца Михаила Щетинина и успел крикнуть: «Передай нашим меня забрали!»
...Головной танк со свастикой появился с левого фланга из-за рощи и ринулся на наши позиции. Нервы напряжены до предела, сердце вот-вот выскочит. А командир батареи все молчит. Появились и другие танки. Останавливаются, стреляют из пушек и дальше двигаются. Сколько их? Раз, два, три... десять. «Не беспокойтесь, всем достанется. У нас четыре орудия. Значит, всего по два с половиной танка на каждый расчет», — подбадривает лейтенант артиллеристов.
Танки все ближе и ближе. Они уже обнаружили наши орудия и ведут прицельный огонь. Снаряды ложатся на позициях обороняющихся. Вдруг прозвучала команда: «Огонь!» И началось... Рвутся снаряды, свистят осколки и пули, в ушах звенит. Владимир навел прицел на один из танков и кивнул: «Готово». Грянул выстрел — недолет, второй — перелет. «Ах, ты, гад ползучий» — процедил сквозь зубы наводчик. В это время вражеская машина стала обходить огромное дерево и подставила бок. Выстрел — над танком взметнулся черный дым. Еще вы­трел — у второго танка разворотило гусеницу. Соседние расчеты подожгли еще четыре танка. Вдруг близко разорвался снаряд. Обожгло правую руку, помутнело в глазах. Падая, увидел: враг не прошел, уцелевшие танки повернули назад. За этот первый бой Владимир получил первую награду — медаль «За отвагу» и... первое ранение.
Потом были бои, бои, бои... Ранения, контузии, медсанбаты и госпитали... Шел солдат от Москвы по дорогам войны до границы, оттуда дошел до столицы третьего рейха. Только увидев своими глазами пылающее логово врага, основательно выбыл из строя.
- А ведь до того рокового дня — 1 мая 45-го :— ни разу долго не отлеживался на больничной койке, — улыбается Владимир Павлович и протягивает пожелтевшие от времени справки из госпиталей, где отмечено, что старший сержант В. П. Абакумов «выписался по собственному желанию» или «по личной просьбе отчислен в свою часть».
После излечения отважный артиллерист вернулся в родной город, где 8 лет работал электриком на подстанции и более тридцати лет — водителем и автомехаником в Ядринском училище.
В конце нашей беседы он дал почитать письма однополчан, где в одном из них Валентин Диденко с Украины с горечью в сердце пишет: «До слез обидно, что распалась великая держава. Мы же воевали за общую Родину, а сейчас живем, будто чужие в разных странах. Между нашими республиками проходит граница, но ей никогда не бывать в сердцах ветеранов минувшей войны».
- Разве не верно? — вздыхая спрашивает кавалер двух орденов Слава, двух медалей «За отвагу», медалей «За взятие Кенигберга», «За взятие Берлина» и других.
Как же ответить ему?